Новые часы на здании ратуши пробили полдень. Осеннее солнце лениво катилось по чистому осеннему небу. Там и сям летели на своих паутинках странники сентября - маленькие паучки-листовики.
И пусть, признанная всеми пора влюблённых – весна, но Они встретились осенью. Ведь главное – это встреча. Главное, что Они сумели поверить друг другу и себе. Он был пылким и безрассудным. Она - нежной и мечтательной. Они встречались ровно в полдень. Минута в минуту, секунда в секунду. Ежедневно, даже если на работу не выходило солнце, подменяясь с тучами. Дождь ничуть не пугал Их, он лишь привносил разнообразие в эти Их встречи, ведь подарить любимой каплю прохладного дождика, в которой, если внимательно присмотреться, отражается далёкая радуга – это ли не единение душ. Истинное, бескорыстное, ибо какая может быть корысть в абсолютно бессмысленной и чрезвычайно недолговечной жизни радуги на мокром боку капли. А в солнечные дни Они играли с кусочками солнца, которые прочие называли «солнечными зайчиками». Ещё только приближаясь, друг к другу Они начинали маленькими медными зеркальцами пускать яркие лучики в глаза любимому, счастливо прищуриваясь. Встретившись, Они обнимались, и так стояли, переполненные счастьем под бой часов городской ратуши, ставший мелодией Их любви. Но, лишь только утихал последний удар бронзовых колокольчиков, Они должны были разойтись. Она плакала. Он мрачно вздыхал. Однако, такова была Их судьба: неизбежные долгожданные ежедневные встречи и столь же неизбежные тягостные расставания. Смыслом Их жизни стало ожидание боя часов в полдень. Вернее, Они чувствовали, что живут лишь, когда ощущают своими телами друг друга и вибрации двух десятков малых, средних и больших колоколов. Прочее же время, Они, словно, и не жили.
И каждую встречу, Она то шептала, то кричала, то напевала Ему: «Не хочу расставаться с тобой.  Не могу расставаться. И не могу не расстаться.» А Он старался обнять Её покрепче до того момента, когда по прихоти безжалостного течения реки времени стихнет звон вокруг них и объятия ослабеют против Его воли и Они опять вернутся к своей работе.
Коллеги ворчали: «И чего так убиваться? У других вообще любви нет. Знай себе работают как проклятые. А Этим – нате, пожалуйста! Каждый день встречаются.»
Работали Они по соседству, отчего разлука казалась ещё тяжелее. Коллеги не строили Им гадостей из зависти, но коль не положено встречаться в рабочее время, так и не пускали Их друг к другу ни на секунду. Да и Они не помышляли бросить работу. Ведь она прежде всего. Она позволяет Им жить и встречаться.
Тем временем, осень заканчивалась, примчались бойкие и жестокие северные ветры, подгоняя перед собой мрачные усталые тучи. Ветры срывали последнюю листву с деревьев, а тучи загаживали небесный океан серой моросью, переходящей в злую ледяную крупу. Влюблённые всё равно встречались, хоть и булыжную мостовую, и стены ратуши покрывала корочка корявого льда, а вечные соседи Их свиданий – воробьи не показывали клюва на улицу. Эти бесчинства состарившейся осени прекратила зима, забрав под свою власть всю округу. Жизнь природы замерла, но время бежало с той же самой скоростью. Земля продолжала вращаться, а часы бить полдень.
Однажды случилось странное. Часы заиграли ночью. Но оказалось, что к этому готов весь город. Люди собрались на площади. Веселились, смеялись, пускали фейерверки и слушали затейливые мелодии часов, возвещавшие наступление Нового года. И влюблённые конечно же были здесь, сжимая друг друга в объятиях и нежно целуясь. Счастье, казалось, наступило. Целых полчаса звучали колокола. Но тем горше была разлука. И все последующие свидания были омрачены осознанием того, что Их словно обделяют, крадут Их время, и , более того, обманывают.
Он думал дней десять. Она чувствовала, что должно произойти нечто небывалое, ведь Он пообещал Ей непременно придумать, как Им быть вместе.
В следующую встречу Он обжигал Её ухо жарким шёпотом: «Мы просто возьмём и не расстанемся! Я тебя не отпущу! Чего бы это мне не стоило! Ты только тоже держись за меня крепче и ничего не бойся!»
«Сейчас или никогда!» - ответила Она, с замиранием сердца, ожидая момента, когда затихнут колокольчики, дарящие им вот уже полгода радость свиданий.
Минутная стрелка начала медленно сползать с часовой. Но бой часов не прекращался. В часах будто бы что-то заело и они играли полуденную мелодию раз за разом. На площадь из близлежащих домов высыпали люди. Кто недоумевал, кто возмущался, кто радовался перерыву в работе.
Из мастерской выбежали механик и его подмастерье с длинной раскладной лестницей и ящиком инструмента.
Приставив лестницу, подмастерье залез к часам, что-то сделал, часы остановились и колокольная мелодия затихла. Часы стояли неделю, мастер их старательно ремонтировал, и, в конце концов, они пошли, однако больше они не отбивали полдень.
Мэр города спросил:
- Что с часами, мастер? Почему они больше не играют?
- Простите, господин мэр, - смущённо ответил мастер,- очень странный производственный дефект. Часы теперь идут, но привод колокольного механизма пришлось демонтировать. Там просто-напросто две обычные бронзовые шестерёнки буквально прикипели друг к другу. Для хода часов они не нужны и крутятся в холостую. В полдень они входят в зацепление и приводят в движение колокола. А неделю назад они вдруг не расцепились. Это какой-то редчайший производственный брак, зубья оказались, словно приварены друг к другу. Я их выпилил из механизма, чтобы часы могли идти нормально. Не может же город непрерывно слышать звон, каким бы красивым он не был.
- А где теперь эти шестеренки? Хотелось бы взглянуть, коль это такое редкое явление.
- Отдал дочке. Она их на цепочке на стенку повесила и прозвала «влюблённые шестерёнки».