Нужна ли человеку мама?

Представим себе, что в будущем детей доверят компьютерам. Их будут держать в специальных инкубаторах до того времени, как они смогут самостоятельно выйти во внешний мир. Каким же будет этот мир?
Мир без поэзии, без чувств, без ласки, без искусства. Это будет мир без человека.

Исчезнет понятие семья, дети будут общими. Никого не будут различать, никого не будут отличать. Мы потеряем понятие уникальности. Мир станет стерильным, слишком правильным, слишком серым и однообразным.

***

Мир взорвался…
Закружил в водовороте ярких красок, понесся с ужасающей быстротой; я задыхаюсь, я падаю в пропасть, я…я … я просыпаюсь.
Я просыпаюсь без мамы.

Моё имя МР № 304. Температура тела нормальная, все жизненные функции в норме, биологический возраст – 13 лет.
Сегодня я проснулся раньше времени. Мое лицо обвевает легкий ионизированный ветерок. Мне странно и чудно, словно я забыл, каким был раньше. Кто-то должен неслышно подойти ко мне и ласково коснуться моего лба губами. - Чушь! Я же точно знаю, что через пять минут прозвенит зуммер.
Беспокойно ворочается в соседней ячейке МР 303. Интересно, что ему снится? На занятиях мы с ним работаем в паре. Иногда мне кажется, что он – это я, а я – это он.
Значит, это я сейчас сплю?
Коммутатор хрипит безжизненным голосом:
- Подъем! Всем собраться в секции 30- Б2!
Он повторяет это три раза. Но последний раз совершенно напрасный, потому что мы вчетвером уже стоим на голом полу и смотрим в затылок друг другу, ожидая пока направляющий сделает первый шаг.
Я стою последним, потому что мой номер 30/4, и я – замыкающий. Я смотрю в затылок мальчику, которого считаю своим лучшим другом.

В последнее время у меня появляются какие-то странные мысли. Блуждающие тени на стене рисуют чудный, незнакомый мне мир. Я задыхаюсь, мне жарко.
Я понимаю, что если не поделюсь этим с кем-нибудь, меня разорвет изнутри, и вряд ли я буду тогда хорошо функционировать. Почему мой мир так устроен? Почему ему нужны все - и никто по отдельности.

- Ты сегодня разговаривал во сне.
- Я? Я говорил во сне? – меня прошиб холодный пот. – Но…но я не болен! Не говори об этом никому, прошу тебя.
- Не знаю, не знаю…- коварно покачал головой 303-й. – Я должен выполнить свой информативный долг. Вдруг тебе нужна срочная медицинская помощь.
- О! Не выдавай меня. Я вовсе не хочу, чтобы меня исправили, - в отчаянии, я опускаюсь на колени. – Я хочу оставаться таким, какой я есть.

Я кричу, воплю, хриплю, я рыдаю в голос, я падаю на пол, я катаюсь в отчаянии, я готов грызть пол зубами – потому что слишком хорошо представляю, что меня ожидает.

Но все это происходит только в моем воображении, потому что за тринадцать лет меня хорошо научили не выражать своих чувств.

Я  больше не смогу купаться в ласковых лучах солнца, я больше не смогу плыть за облаками, я больше не смогу улетать вслед за песней птиц. Я стану таким же как № 301, с его прозрачными голубыми глазами, в которых отражается весь внешний мир - и совершенная пустота изнутри.
Он набирает наибольшее количество баллов в нашей команде, но я не хочу быть таким как он. Исправленным. Не хочу. Не хочу!!!

Ответ 303-его заглушил голос динамика, серого с трещинкой на правой стороне, мы прозвали его «занудой». Он гундосит и гундосит. Он заставляет нас жить по правилам. По распорядку.
Мы отправились на тренажеры. Теперь до самого вечера у меня не будет возможности узнать, что решил 303-ий.

А если он меня предаст? У меня есть время до перерыва.

Что же все-таки решил № 303-й? Что же он решил? Если я не узнаю этого до обеденного перерыва, то дела мои плохи.

А если он решил не рассказывать? Он ведь мой лучший друг. Однако, он может рассказать об этом, желая мне добра, выполняя свой гражданский долг.

Неужели нет на свете человека, для которого я дороже всего: дороже правил, дороже информативного долга, - дороже целой Вселенной? Неужели его нет…

Я почувствовал страшное, ужасное, бесконечное одиночество.

Я механически выполнял задания, а компьютер тут же мне подсовывал новые. Совершенно не оставалось времени, но я исхитрялся, чуть не ломая себе шею, заглянуть в глаза 303-му. А он, казалось, совершенно не замечает моих маневров.

Как я мечтаю увидеть хотя бы один его обнадеживающий, дружеский взгляд. Но нет. Его губы безмолвно шевелятся, он полностью погружен в диалог с компьютером.

Неужели он сможет?…

Да. Да. Он сможет, он расскажет. А разве не так поступил бы и я, случись всё это год назад с кем-нибудь другим. До того, как увидел, как изменился 301-й. Я ведь тоже считал тогда, что ему будет лучше. Когда его забирали в клинику. А все остальные считают так и до сих пор.

Он писал какие-то короткие строки и радовался, как сумасшедший, когда буквы в конце строк выходили похожими. А потом его увезли. И теперь он больше не радуется…

Теперь все говорят, что он счастлив. Он первый в нашей команде по всем показателям. Наша команда может им гордиться.

Что же мне делать?

А если…а если сделать так, чтобы 303-ий в любом случае никому ничего не рассказал. Но как? Как заставить его молчать? Я могу пригрозить. Но чем? …Сказать первым, что это он говорит во сне, пусть увезут его. Но ведь рано или поздно они докопаются до истины. Нет, этот путь не подходит.

А ведь он сдаст. Сдаст, наверняка, сдаст.

От бессилия мои руки падают на колени. И кажется, спроси меня сейчас компьютер, сколько будет дважды два, и я не найдусь, что ответить. …Как ужасна жизнь! Кто поможет мне, кто? Кто посоветует мне? Кто пожалеет меня, в конце концов.

Сам того не замечая, я плачу. Но этого никто не видит, никто…

На обед нам дали густой овощной суп и питательную белковую кашу. Обычно я радовался, когда мне давали Е-2017, а не Е-2133. А сегодня нас, похоже, перевели на новый рацион. И то, что лежало в моей тарелке, не было похоже ни на то, ни на другое.

Раньше, я как и все, был бы заинтригован такой переменой. И обязательно попытался бы узнать название нового блюда.

Ребята из моей команды шумели. Даже 303-й, казалось бы, забыл о нашем утреннем разговоре, вместе со всеми обсуждая достоинства нового рациона.

Обычно спокойный 301-й, разрумянившись, вещал:
- Это потому что мы повзрослели. Нас переведут в новую пищевую группу.
- Ты считаешь, что нам всегда это будут давать? Было бы недурственно. – сказал кто-то и засмеялся, весело, живо, от всего сердца.
И снова ложки застучали по тарелкам, ускоряя и ускоряя свой темп с каждым новым витком времени.

У 303-его вспотел лоб. И как-то внезапно я почувствовал себя совершенно чужим, случайным человеком за этим столом. А 303-ий  мне вообще был отвратителен. Я хотел запустить ему в лицо своей тарелкой. Как он может радоваться, когда мне так плохо? Он держит мою жизнь в своих руках. А могу ли я доверить ему свою жизнь?

Я машинально скользил ложкой по тарелке и повторял про себя задумчиво: «жизнь, жизнь». И тут мне всё стало предельно ясно. Я нашел выход.

Дальше был лишь вопрос техники и выдержки – а этому нас научили хорошо.

По стене бегали солнечные зайчики… В открытое окно врывался легкий летний ветерок…

Я прислушался. Как всегда, после сытного обеда все заснули практически моментально.
…Я поднялся абсолютно бесшумно, как зверь. Мраморные плиты пола приятно холодили ступни. Поежившись, я взял в руки подушку…
… До подъема оставалось пятнадцать минут.
303-й больше никому, никогда и ничего не расскажет.

Я подошел ко окну. Мой номер 304-й. А теперь, наверное, будет 303-й. Теперь я стал им, а он стал мной. Странно и немножко неприятно: неужели я задушил самого себя?

Теперь я лягу в свою постель, займу свою ячейку, и моя жизнь пойдет по-прежнему. Хотя нет, я постою еще немного. Самую малость. Еще немного я хочу побыть 304-ым. Таким, каким был раньше. До того, как кто-то стал подслушивать мои сны. Кто? 303-ий? Но ведь 303-й  - это уже я.
Чего же я хотел?

За окном во всю ширь плескалось лето. По небу плыли легкие, ажурные облака… Они звали меня за собой. Они умоляли, они обещали, они угрожали всё рассказать.
Они объясняли, что я уже никогда не смогу остаться прежним, 304-ым.
Они махали мне руками, они подманивали меня, они звали меня за собой в какой-то новый, чудесный, сказочный мир. Где мне уже не придется ни страдать, ни выбирать, каким мне номером быть…И я шагнул к ним.

Я падал. Ужасный немой вопль разрывал мне уста. За моей спиной не выросли крылья. Я убийца, а убийца не должен сметь летать. Всё напрасно – и небеса обманули меня.

И я закричал во весь голос, с мукой и отчаяньем, с мольбой и тихой надеждой; я крикнул:
- Мама!!!

Чьи-то мягкие и нежные руки коснулись, обняли; кто-то поцеловал…Неужели? Неужели?!! У меня есть…
- Мамочка…
- Вставай, Павлик. В школу пора.

Я позавтракал обычной гречневой кашей с сосиской, накинул на плечи ранец и бодрым шагом отправился в школу.

Как хорошо, как замечательно начинался мой новый день!!! Каждую минуту, каждую секунду, чтобы ни случилось – я буду знать, что у меня есть мама.

Я никогда не стану ни номером, ни серой массой, ни убийцей – потому что у меня есть мама.
Я никогда не предам своего друга – потому что у меня есть мама.
Я проживу долгую и счастливую жизнь – потому что у меня есть мама.
Я есть, был и буду человеком.

Пусть никогда и ни к кому не придет страшный сон, в котором нет МАМЫ.