Лимонницей, порхавшей над поляной…
Лимонницей, порхавшей над поляной,
Попало лето в сети сентября,
Повисшие над чашею стеклянной,
Где плавилась осенняя заря.
Зачёркивая прошлое пунктиром,
Мешая думать – что же впереди,
Размыв предел изменчивости мира,
Пронзили землю долгие дожди.
Завязывая узел нетерпенья
На нити ожидания зимы,
Судьба сердито требовала пени
За то, что удержали счастье мы.
…Конечно, ни домов, ни серых улиц,
Ни слякоти просёлочных дорог,
Не видел, промокая и сутулясь,
Неверующий в истину пророк.
Оскалилось ненастьями пространство,
Зевнуло холодами рдяных зорь,
И солнце, полыхнув протуберанцем,
Несло зиме туманистую хворь.
Подхвачены декабрьскими ветрами,
С небес срывались звёзды, и везде
Ложились серебристыми снегами,
Как память о померкнувшей звезде…
Снежная ночь
Холодное небо коснулось Земли
Сырым снегопадом,
А в полночь созвездия тихо зажгли
Цветные лампады.
Земного томленья навек лишена,
О чём-то мечтая,
По снежной пустыне плыла тишина,
Как воздух, густая.
Лиловая тьма растворила звезду
В хрустальном бокале.
И долго её на подтаявшем льду
Созвездья искали.
В ночи замелькали и дни, и года –
Метелью, порошей, –
Которых уже не вернуть никогда,
И таяли тоже…
И лунные блики цвели на снегу
Пресветлой печалью,
Ответом на вечное: «Нет! Не могу!..»
Свечою венчальной.
По снежному лесу летали во мгле
Полночные тени,
Харонов предел открывая Земле,
Рисуя смятенье.
Март
Звонко разбился январь
Льдинками дней.
Пала туманная хмарь,
Прошлое – в ней.
Марта легчайшая дрожь –
По небесам.
Солнца приколота брошь
К серым лесам.
Ласково смотрит с небес
Ангел весны,
Плавно вращает в судьбе
Ось тишины.
Май
Хмельное лето разливает
По окоёму терпкий день,
Прощаясь с ландышевым маем,
Надевшим шляпу набекрень.
А после –
к маю тянет лапу
Мохнатой ели и, смеясь,
Легонько бьёт его по шляпе:
«Прощай! Моя настала власть!»
Окутан яблоневым цветом,
Румяный май спешит туда,
Где вечно бледные рассветы,
Болотный край, и холода…
Идёт на север, зажигая
Огни сирени. Перед ним
Ступает тихо тьма лесная –
Струит подснежниковый дым.
Весенние приветствия
В ельнике пела свирель.
Плакало солнце.
Ветер причесывал ель
Вяло и сонно.
Здравствуй, мой северный март,
Вьюги, метели.
Это – весны моей старт,
Праздник капели.
В солнечном марте капель
Разволновалась!
Блеском встречала апрель,
Розово-алый.
Здравствуй, Владыка Апрель,
Здравствуй, кудесник!
Чистого чувства купель,
Солнечный вестник.
Июньская ночь
Сиреневой печалью
Омыл сердца июнь.
Вечернему молчанью
Пропел болотный лунь.
На дремлющих полянах
Лучами тишины
Из локонов тумана
Пошиты птичьи сны.
Жасминовым бутоном
Прохлада расцвела,
Лиловым полутоном
Окрасив зеркала
Вечерней тихой залы,
Где платьица дерев
Колышутся устало
Под ветреный напев,
Где выдохи и вдохи
Цветущей темноты –
Лишь космоса-пройдохи
Дремотные мечты…
Сонливые созвучья
Мерцали вдалеке
Грозою в дальней туче,
Купавшейся в реке.
Пускай же мне приснится
Мир страсти и огня,
Пусть звёздные ресницы
Лучом кольнут меня.
Июнь
Полдневный жар с высот небесных
Прольёт торжественный покой
На лес, луга, в ущелий бездны
Господней властною рукой.
И затрепещет в белом платье –
Истомы летней – мир земной,
Смущенный истовым объятьем
Небес, блестящих белизной…
В лесных канавах незабудки
Смеются бледно-голубым
Сияньем, радуясь как будто
Забавам солнечным любым.
Семейство прыгающих бликов
Играет в прятки меж ветвей
И пламя птичьих песен, криков
Всё разгорается сильней…
Церковной тьмой, впитавшей ладан,
Вздохнул, грустя, еловый лес.
Мечтой и мыслью не разгадан,
Покой до полдня в нём исчез.
Лишь колокольчиковым звоном
Теперь пространство сгущено,
Да кукушиным гулким стоном
Слегка вибрирует оно.
А после полдня – снова птицы
Зажгут звучанием простор,
И солнцем сотканные ситцы
Украсят птичьих грёз костёр
Среди ветвей узором кружев
Переплетения лучей,
Законы оптики нарушив
Волшбою сойкиных речей.
Часам к семи медвяным паром
Июнь окутает сады
И воздух напоит нектаром
Ирисов, мяты, резеды.
А после – влажная прохлада
Цветком тумана расцветёт,
И белой ночи будет рада
Душа, зовущая в полёт…
Отрешённость
Лиловое болото, –
Туманистая глушь, –
Разлитая дремота
По царству топких луж.
Летает пряный запах
По венчикам цветов
И вспыхивают залпы
Весенних комаров.
Тут древнее яснее
Того, что есть сейчас.
Далёкое виднее,
Понятнее для нас.
И тонкие осины,
Бледнее белизны,
Вдыхают сумрак синий,
И спят, и видят сны.
Подолгу я брожу здесь
Среди немых трясин,
И дольной жизни ужас
Бледнеет меж осин.
Картина мирозданья –
Не более чем сон.
Усталое сознанье
Забыло обо всём.
Наблюдение
Я видел, как зажжённая зарёю,
Горела ярым пламенем роса
И над травой, спешащая за роем
Каких-то мошек, мчалась стрекоза.
Переливаясь радугой, сверкала,
Разбившись отраженьями в росе;
И понял я, что целой жизни мало –
Увидеть мир во всей его красе.
Утром
Рассвет, задумчив, нерешителен,
Уча какой-то свой закон,
Легко общался с небожителем
Весёлым птичьим языком.
Чирикал, тенькал и посвистывал
Живой бесформенный комок
В переплетенье хвои с листьями,
И всё устать никак не мог.
И ощущенье пряной праздности
В разноголосой пестроте
Дразнило, образуя разности
Оценок чуда в красоте.
Лишь там, где сырость изначальная,
Камыш, осока, молочай –
В траве – отчаяньем качаема –
Ютилась некая печаль.
Ведь утро, медленно скользящее
По тёмной чаше бытия, –
Ни что иное как блестящая
Слеза, о Господи, твоя…
Болотная тьма
Упала дымистая тьма
На мшистые трясины.
Седые локоны туман
Оставил на осине.
Стекло росы разбила ночь
На колкие кусочки.
Как будто ёжики – точь-в-точь –
Серебряные кочки.
Луна рассыпала по ним
Брильянтовые льдинки...
Была трава – теперь одни –
Седые паутинки.
А сквозь тумана плотный шар
Тоскливо смотрят звёзды.
Костром сплетённый тёплый шарф
Окутывает воздух.
Рассветное
Обожги меня туманом,
Земляничная заря!
Поцелуй меня прохладой
Голубого октября.
Напои меня покоем
Ты, малиновый рассвет!
Окуни в зеленоватый
Бархатисто-льдистый цвет.
Дремлют сонные поляны
В серебристой тишине.
Я иду, унылый странник,
Тихо и спокойно мне.
Позабытое былое
Замелькало впереди.
Услаждаюсь я покоем
На неведомом пути.
Я иду, унылый странник,
Удивляясь чудесам. –
Почему тоска и счастье
Вместе – я не знаю сам.
(С) Борычев Алексей Леонтьевич